— Андрей, откройте мне калитку! — протараторил Лука, примчавшийся к забору.

— Сейчас, — прошипел я и спрыгнул на брусчатку.

В этот же миг с жалобным звоном разбилось окно первого этажа. Осколки стекла посыпались на клумбу с декоративным кустарником, а через подоконник сломанной куклой перегнулось мужское тело, позади которого возникли очертания шкафа. Кажись, после встречи с мебелью мужик сломал позвоночник. И я знаю, кто «натравил» на него шкаф. Вот тебе, вашу мать, и без крови! И крови будет ещё больше, зуб даю. Ведь в эту секунду один из охранников вдруг бросил взгляд за спину и увидел, как я открываю засов калитки.

— Эй! — заорал он, доставая револьвер. — Здесь ещё один! Фас! Фас!

В мою сторону бросилась свора громадных псов со свалявшейся пепельной шерстью, горящими от злости глазами и падающей с жёлтых клыков слюной. Их когти скрежетали о брусчатку, а лай буквально оглушал. Но я знал, что на меня они не нападут, а вот на ворвавшегося во двор Луку… Поэтому мне пришлось применить «старение». Да ещё и охранники уже достали револьверы и приготовились стрелять в нас. Однако уже через миг в их сторону понеслась настоящая волна безжизненно-серого тумана. Я случайно вложил в заклинание столько энергии, что аж чуть сознание не потерял. Рухнул на одно колено и мутным взором увидел последствия деяний своих.

Почти все псы попали под удар «старения», из-за чего их шерсть стала стремительно выпадать, кожа расползаться гнилыми лоскутами, кровь чернеть, а плоть начала отваливаться большими кусками, слезая с трескающихся костей. Визг стоял до небес!

Из охранников от волны магии сумел уйти лишь тот самый урод, что пинал меня. Он успел метнуться за обложенный булыжниками колодец, но «старение» всё-таки задело его правую ногу и руку с револьвером. Оружие упало возле колодца, а из-за оного неслись крики, лишённые всего человеческого. Охранник, потеряв разум от боли, орал охрипшим горлом. А Лука в ужасе таращил глаза и непрестанно осенял себя крестным знамением. Он будто бы впал в какой-то ступор.

— Возьми себя в руки! — выпрямившись, проорал я в его лицо и в довесок дал несильную пощёчину.

Боль обожгла щеку парня и вернула ему осмысленный взор.

— Да… да, Андрей. Что мне делать? — лихорадочно протараторил он, рефлекторно потерев пострадавший участок кожи.

— Открывай ворота и заводи автомобиль! — указал я на машину, прикорнувшую около каретного сарая.

Из тачки торчал кривой стартер, так что семинарист не должен облажаться. Я ободряюще хлопнул его по плечу и побежал к дому, стараясь использовать постройки в качестве прикрытия. А то вдруг кто-нибудь выстрелит в меня из окна?

Попутно на бегу я один раз впал в транс, дабы проверить местность на наличие призраков, но таковых не оказалось. А из живых существ в этой части двора остались только две забившиеся под телегу, объятые ужасом собаки и раненый охранник. Последний уже не орал, а громко стенал, словно животное, отдающее концы.

Пробегая мимо него, я увидел страшное зрелище. Нога и рука охранника превратились в окровавленные кости, удерживаемые ещё не развалившимися хрящами. Глаза же совершенно дико смотрели в ночное небо, где светил равнодушный ко всему месяц.

К сожалению, я не был достаточно равнодушным. Меня цапнуло за душу чувство вины. Однако здравый смысл подсказал, что этот человек, скорее всего, участвовал в сожжении особняка Астафьевых. Да и пару десятков секунд назад он бы легко убил меня, если бы я позволил ему открыть огонь из револьвера. Кстати, револьвер…

Мои пальцы схватили оружие с брусчатки, а ноги понесли меня дальше к дому. А в нём уже заполыхал пожар. Языки пламени вырывались из крайнего окна и где-то там же раздавались звуки боя. Кажется, дела у Всеволода и Кантова идут совсем плохо. Надо бы мне ускориться.

Перемахнув через декоративный кустарник, я забрался на подоконник, на котором лежало давешнее тело со сломанным позвоночником. Мне удалось протиснуться мимо загородившего оконный проём шкафа и спрыгнуть на запятнанный кровью и местами тлеющей ковёр, разлёгшийся в просторной комнате. В нос ударил запах палёной шерсти и человеческих экскрементов. Видать, кто-то мощно обделался перед смертью. Авось меня не постигнет эта же участь.

Я вихрем пробежал мимо ведущих на второй этаж ступеней и осторожно открыл дверь, из-за которой неслись яростные крики. Перед моими распахнувшимися глазами предстал короткий коридор, заканчивающийся гостиной, ставшей ареной для жаркого боя. Троица магов уже почти разрушила комод, прикрывающий яростно матерящегося Всеволода. А на полу коридора двое дюжих молодцев выкручивали руки Анатолию Юльевичу. Он истошно выл разбитыми в кровь губами и пытался укусить противников, чьи перекорёженные рожи освещали всполохи от энергоструктур, швыряемых магами Петрова.

— Твою мать, — зло прошипел я, понимая, что всех мне не завалить.

А тут ещё через другую дверь в гостиную ворвалась троица магов. Да и позади меня скрипнули ступени. Я резко обернулся и встретился взглядом с карими девичьими глазами, взволнованно блестящими на милом личике с аристократическими чертами. Василиса Петрова! Она стояла на лестнице в длинной ночной рубашке с рюшечками и одним только своим видом вдохнула в меня надежду на благоприятный исход, казалось бы, уже загубленного мероприятия.

— Всеволод! — истошно заорал я в сторону гостиной. — Всеволод! Беги! Оставь дядю! У меня есть план! Христом-богом прошу, беги!

Благо Астафьев в последнее время проникся ко мне доверием. И, возможно, именно этот факт сыграл роль в том, что он всё-таки доверился мне, несмотря на весь свой боевитый характер, толкающий его сражаться до последней капли крови. Всеволод выметнулся из-за комода, запрыгнул на подоконник и выскочил из дома. На всё про всё он потратил не больше секунды, что дало ему возможность избежать атак магов. Но я всё-таки успел заметить многогранное выражение его лица. Оно одновременно выражало гнев, стыд, жажду боя и отчаянную надежду. А надежда была…

Я со всех ног помчался к Василисе. А та вскрикнула и огорошила меня тем, что сумела ухнуть в транс, словно многоопытный маг. На её ладошке затрещала молния, которая спустя миг ослепительной стрелой метнулась в мою сторону. Хорошо, что мне удалось вовремя упасть на колени. И молния пронеслась надо мной, заставив волосы встать дыбом. А девчонка уже создавала второе заклинание.

— Замри! Стрелять буду! — заорал я, вскочил на ноги и направил на неё револьвер. Но она и не думала выпадать из транса. Пришлось нажать на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и пуля вышибла щепки из ступеньки под её ногами. И только тогда девчонка взвизгнула и вывалилась из магического состояния. Она обожгла меня бешеным взглядом и побежала вверх по лестнице, а я помчался за ней, бросив взгляд в сторону коридора. Оттуда выскочили маги, ещё недавно атаковавшие Всеволода. Мне некогда было с ними разбираться, ведь если Василиса ускользнёт, то всё рухнет. Потому я и помчался за девчонкой, рискуя получить заклинание в спину.

Маги же весьма шустро рванули за мной, выставив перед собой щит из энергоструктуры. Я ради пробы на бегу выстрелил в него и увидел, что свинец безвредно упал на ступени лестницы. Повезло, что маги ничем не успели мне ответить, поскольку я свернул и ворвался на второй этаж.

Тут мой рот покинул бешеный крик, догнавший Василису:

— Стой, дура, иначе застрелю!

Но девчонка не последовала моему «доброму» совета. Она со всех ног побежала по коридору, засверкав босыми пяточками, лишившимися слетевших тапочек.

— Идиотка! — вне себя от ярости зарычал я, снова побежал за ней и выстрелил в пол под её ногами, дабы напугать бегунью. Да только стрелком я был аховым, так что пуля совсем не по моей воле задела щиколотку Василисы. Девчонка вскрикнула от боли, повалилась на пол и смачно впечаталась головой в стену. Твою мать! А если она череп пробила или шею сломала?

Меня обуял невероятный ужас, вывернувший наизнанку всё моё похолодевшее нутро. Я подскочил к девчушке и стал лихорадочно тискать её левую грудь, но не в том смысле, что внутри меня всё это время жил некрофил, а с желанием почувствовать сердцебиение девушки. И её сердце мягко заколотило в мою ладонь, даря надежду на то, что Василиса всего лишь потеряла сознание.