— Вы, случаем, не дьявол? — мрачно проронил я, отметив невероятную прозорливость графа.

— Нет, что вы… я гораздо умнее и опаснее.

— И что вы хотите от меня взамен?

— Полную преданность — и всё. Даже вашу бессмертную душу не стребую.

— Гы-гы, — заржал Захар, показывая, что оценил шутку хозяина.

— Мне надо подумать.

— Думайте, — разрешил граф Чернов и бросил всё ещё хихикающему слуге: — Будь так добр, растормоши Архипа Поликарповича.

Захар мигом перестал смеяться, кивнул и подскочил к одному из шести рубильников, торчащих из стены. Я сразу обратил внимание на то, что количество рубильников соответствовало количеству железных дверей, имеющихся в этом помещении, ну, ежели не брать в расчёт входную.

Граф собственноручно открыл крайнюю дверь и бросил мне:

— Прошу внутрь.

— Только после вас, сударь, — сказал я, стараясь скрыть возникшую лёгкую нервозность. Вдруг он пустит меня внутрь, захлопнет дверь и учинит какой-нибудь опыт?

— Вы мне до конца не доверяете. И это правильно, — смекнул что к чему маг и первым вошёл в помещение. Внутри обнаружилась цилиндрическая двухметровая клетка со скелетом. Пожелтевшие кости лежали на толстом металлическом полу, в который проникали кабели, выползающие из стены.

— Захар! — скомандовал Чернов, после чего до меня долетел щелчок опущенного рубильника. Гул сразу же стал нарастать, а по прутьям клетки забегали сполохи электричества. У меня на руках встали дыбом волосы, а в груди появился лёгкий страх. Электричество детям не игрушка, а уж тем более косоглазым подхалимам. А вдруг он где-то напортачил? Но пока вроде бы всё шло по плану. Клетка сияла всё ярче и ярче, а затем в центре неё, над скелетом, стал наливаться «реальностью» призрак сгорбленного старика.

— Архип Поликарпович, — указал на него рукой граф и следом буквально потребовал: — Ваши выводы, сударь Андрей.

— Эм-м-м… судя по всему, мощное электрическое поле способно вызвать призрака. И, возможно, оно же не даёт ему выбраться из клетки.

— Верно, верно, — покивал Чернов и покосился на Архипа Поликарповича, мечущегося между сияющих прутьев. — А теперь вспомните Чернолесье, юноша.

— Молнии! Вот что пробудило призраков!

— Вы какой-то подозрительно сообразительный молодой человек, — сощурил глаза дворянин.

— Да, я такой. А ещё подозрительно красивый. Но сейчас это не важно, сударь. Выходит, что призраки в Чернолесье — это природный феномен? Так сказать, звёзды сошлись, — произнёс я с неким разочарованием.

— Не уверен, — ответил маг. — Остаётся слишком много неясных деталей. Почему молнии бьют в Чернолесье? Почему именно сейчас, а не годом ранее или веком? И откуда взялся барьер, не дающий призракам покинуть Чернолесье? И отчего призраки становятся агрессивнее? Мои опыты утверждают, что электричество не способно повлиять на этот параметр существ смерти. Архип Поликарпович и подобные ему всегда ведут себя одинаково, даже когда Захар подаёт на клетку максимальное напряжение.

— Что? — долетел до меня голос слуги. — Максимальное напряжение? Сейчас сделаю, ваше сиятельство.

— Он у вас ещё и глуховат, — заметил я и саркастично добавил: — Чую, с такими помощниками вас ждёт грандиозный успех.

— Зато он предан мне до мозга костей, — заявил граф и открыл дверь. — Захар, не надо…

Дворянин осёкся на полуслове, когда от клетки начали лететь злые искры, а гул стал каким-то прерывистым и лихорадочным.

— Так и думал, что ваш косой что-то да накосорезит! — выпалил я, ощутив вибрацию пола.

— Это не я! — испуганно заорал Захар, разевая рот в свете бешено моргающих лампочек.

— А откуда здесь это существо? — безэмоционально выдал впавший в транс граф, глядя мне за спину на клетку, сверкающую почище ста новогодних ёлок.

Глава 16

Я шустро обернулся и даже сумел войти в транс, несмотря на всю ту вакханалию, которая воцарилась в подвале. От клетки летели злые искры, а за прутья обеими руками держалась Глафира! Кажись, она-то и перегрузила систему. При этом проститутка ударными темпами наливалась «реальностью», а горбун всё быстрее метался по клетке. Да ещё он принялся завывать тонким, злым голосом. И будто бы именно от его голоса с треском начали лопаться лампочки, осыпаясь на пол ворохом блестящих стеклянных слёз.

Подвал быстро погружался во тьму, освещаемую лишь бешеными всполохами электричества, пронзающими клетку. И, естественно, такое безобразие не понравилось Чернову. Он вскинул руку и метнул в Глафиру «развеивание».

— Не-е-ет! — неожиданно даже для самого себя закричал я, выпав из транса.

Напитавшаяся электричеством проститутка появилась в реальном мире и услышала мой вопль. Она обернулась и вовремя метнулась в сторону, избежав убийственной встречи с «развеиванием». Заклинание ударило в клетку, заставив ту потерять часть своего сияния. И в ту же секунду гул трансформаторов превратился во что-то совсем болезненное. Он стал то затихать, то грохотать так, что закладывало уши.

— Хозяин! — истошно заверещал из зала Захар. — Хозяин, что делать?!

— Будь добр, выключи всё, — спокойно сказал граф, создав подобие рыболовной сети из безжизненно-серого тумана.

— Будет сделано, ваше сиятельство! — крикнул слуга, и тут же защёлкали опускающиеся рубильники.

Гул начал быстро стихать, будто ворчащий зверь, нехотя пятящийся в свою нору. А электричество стремительно бледнело, покидая клетку. Покинул клетку и Архип Поликарпович. Он взмыл к потолку, распахнул рот с чёрными пеньками зубов и ринулся на меня, завывая словно сирена.

Глафира поддержала атаку старика. Она с холодящим кровь воем метнулась в сторону графа. А тот сразу же швырнул в неё «сетку», которая спеленала её. Проститутка недвижимо зависла в воздухе, превратившись в фантастическую лампу, излучающую бледный, мертвенный свет.

Чернов нейтрализовал девку буквально за два удара сердца, а я только-только начал погружаться в транс, глядя на призрачного горбуна. Он уже протягивал ко мне руки с удлинившимися ногтями, похожими на остро заточенные серпы. Один взмах — и из моей глотки прыснет кровь. Ясный хрен, что тлетворный ужас мигом взъерошил мои слипшиеся волосы, но он не выбросил меня из транса. Я каким-то чудом превозмог страх и сотворил «развеивание». Оно получилось слабеньким, но сейчас я был безумно рад и такому заклинанию.

Магия сорвалась с раскрытой ладони и врезалась в заверещавшего призрака, вызвав вспышку света. Тут же перед глазами вспыхнули белые круги, а по щекам покатились редкие слёзы. Твою мать! Я непроизвольно дёрнул головой, выпал из транса и рухнул на одно колено. Ногу лизнула боль от столкновения с каменным полом, а сквозь плечо прошла лодыжка призрачного старика, пролетевшего надо мной. Он не погиб от «развеивания», однако стал менее «реальным».

— Это надо заканчивать, — невозмутимо произнёс Чернов, сотворил вторую «сеть» и швырнул её в Архипа Поликарповича, который тотчас замер, словно светлячок, угодивший в смолу.

— Что это за заклинание, сударь? — прохрипел я, кое-как проморгавшись.

— Не заклинание, а заклятие. Знаете разницу, юноша? — подошёл ко мне граф и протянул руку.

Я ухватился за неё, почувствовав прохладную, шершавую кожу, а затем встал на обе ноги и ответил:

— Угу. Заклинание — это быстрая магия, живущая не больше нескольких секунд. Например, «развеивание». А заклятие — долгая магия. Вот как эта ваша «сеть», удерживающая призраков.

— «Обездвиживание», — поведал граф название заклятия и посмотрел на Глафиру прозрачными глазами, в которых отражался мертвенный свет. — Ежели дать «обездвиживанию» достаточное количество магической энергии, то оно способно на время остановить даже самого сильного призрака.

— И на какое время, ваше сиятельство?

— Минут на пять.

— Точно? — засомневался я, обратив внимание на то, что оба призрака начинают светиться сильнее. — Сударь, а чего они тогда разгораются?

— Хм-м-м. Удивительно. Кажется, они пытаются бороться. Но откуда черпают силу?